 Букварный мир
© Сергей Бережной, 2003
Нил Стивенсон. Алмазный век, или Букварь для благородных девиц: Роман. - М.: АСТ, 2003. - (Серия "New Wave").
Хорошие традиции нужно соблюдать: издательство "АСТ" привычно начало знакомить нас с футуристическим циклом Нила Стивенсона начиная со второй книги. Тем самым была, увы, нарушена определенная драматургическая задумка автора.
В начале был роман "Snow Crash". Перевод его названия пока не устоялся: с равным успехом это может быть и "Лавина", и "Снежный обвал", и "Снегопад", и "Метель", причем предпочтительнее варианты, имеющие вторым значением "белый шум" на экране телевизора - это обусловлено уже эпиграфом романа. Из "Снегопада" мы должны были узнать, как же наш мир дошел до жизни такой, какой она описана в "Алмазном веке". Хитрость (и даже коварство) автора заключается в том, что будущее, описанное во втором романе, с точки зрения героев первого романа так же трудновообразимо, как и с нашей точки зрения. Логика развития мира Нила Стивенсона вовсе не линейна, но она есть - и, к сожалению, при нарушении порядка издания книг цикла утрачивается.
"Алмазный век, или Букварь для благородных девиц" (он издан в отличном переводе Е.Доброхотовой-Майковой) - роман концептуальный во многих смыслах.
Концепция нанотехнологий, тотально захвативших быт, сама по себе не нова. У Стивенсона она выступает как основа описанного им мироустройства - точно так же, как для современного информационного мира принципиальной технологией являются компьютерные сети. "Алмазный век" основан на системах наносборки всего мыслимого и немыслимого - от искусственной пищи до искусственных островов и живых организмов.
Это - базис. Надстройка же куда интереснее. Социальное устройство описанного Стивенсоном "прекрасного нового мира" движимо множеством парадоксов. Глобализация стала тотальной, информационные технологии и системы наносборки обеспечили единство мировой экономики и положили конец межгосударственной разобщенности. Мир стал един. Но при этом социальную структуру стал диктовать индивидуальный выбор каждым человеком наиболее симпатичного именно ему образа жизни. Каждый может присоединиться к любому сообществу ("филе"), если сообщество его примет. Практически на одной территории могут соседствовать "филы" марксистов-маоистов, неовикторианцев, руссоистов, конфуцианцев, гандистов, приверженцев бесчисленных религий и сект, сообщества открытые и закрытые, тоталитарные и либертарианские. Каждая партия или группа получила возможность на практике построить для себя (но только для себя!) свою Утопию.
В итоге единый мир оказался куда более раздробленным, чем мир разобщенный.
Ирония этой картинки сама по себе показательна. Например, убежденный антиглобалист увидит в ней аргументы в пользу своих воззрений, а сторонник теорий культурной и экономической глобализации - в пользу своих. Каждый из них будет прав, продолжая при этом заблуждаться, что как нельзя лучше иллюстрирует и подтверждает оправданность созданной Стивенсоном новой модели мироустройства. Мечты сбылись, но мир, в котором каждый человек может обрести при желании свою Телемскую обитель, оказывается местом до крайности неуютным для всех.
Другая важная авторская концепция - интерактивная педагогика. Здесь Стивенсон следует путем вполне традиционным, хотя и не отказывает себе в удовольствии над традицией слегка поиздеваться. Воспитание "нового человека" в романе описано как универсальная технология, но итог ее все равно зависит от непредусмотренного "человеческого фактора". Нелл, маленькая девочка из деклассированной семьи случайно получает интерактивную говорящую книгу-букварь, которая учит ее читать, дает ей через игровые ситуации образ оптимального поведения, ориентируясь при этом на реальные потребности ребенка в принятии тех или иных решений. За десять с лишним лет книга проживает с Нелл целую жизнь, создавая из нее поразительно цельную и сильную личность, человека, готового на творчество и насилие, на благородство - и на принесение горьких жертв. Букварь создает из Нелл настоящего лидера.
Но та же самая книга в других случаях воспитывает личности совершенно других типов. Итог зависит еще и от личности, которая стоит за тем или иным экземпляром книги, даже если роль этой личности сводится к произнесению заданного книгой текста. И в тех случаях, когда книга используется без "живого" чтеца, а с искусственным генератором голоса, итогом воспитания оказывается "винтик", идеальный подчиненный...
Подходя к финалу романа и рецензии, я испытываю примерно одинаковую неудовлетворенность. Рецензия заведомо не способна передать богатство и очарование романа, а финал "Алмазного века" автору, на мой взгляд, просто не удался. Стивенсону понадобилось подвести черту под сюжетом и он описал один из более-менее локальных кризисов созданного им мироустройства. Получилось это вполне искусственно.
Утешаюсь тем, что такой финал никак не умаляет сложности и занятности построенной в романе художественной модели, которая в этом случае и определяет мою оценку книги.
Я ее люблю.
Материал опубликован в журнале "Звездная дорога", № 4 за 2003 год.
|
