|
Обозрение фантастики: Cайт Сергея Бережного на Русской Фантастике |
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Консервированный мир© Сергей Бережной, 2003
Люди обожают консервировать сильные впечатления. Приятные впечатления - потому, что они приятные, а неприятные – потому что они сильные. Консервировать можно по-разному: кто-то запоминает, кто-то фоткает или снимает на видео, я вот рецензии пишу... Сергей Синякин законсервировал свое впечатление от созданного Стругацкими мира будущего в повестях. Бурная дискуссия, вспыхнувшая в середине прошлого десятилетия после выхода первого тома антологии "Время учеников", давно сошла на нет. Уже вроде бы все привыкли, что делать такие штуки можно. После успеха "Змеиного молока" Успенского, после тотальной переоценки изначальных тезисов во "Все хорошо" Лазарчука, после полемики, возбужденной "Трудно стать богом" Рыбакова стало ясно, что вещи, написанные "в развитие" – это не просто поверхностная литературная игрушка. "Фанфик", как сейчас стало называть подобные вещи, вошел в обиход и никого уже не удивляют сборники повестей, развивающих тему, скажем, "Лабиринта отражений" Сергея Лукьяненко. К сожалению, к сожалению, к сожалению – ах, как много у меня накопилось сожалений, порка я читал сборник "Люди Солнечной Системы"! – к сожалению, Сергей Синякин ничего не стал в своих повестях развивать. Он ограничился простой консервацией, постаравшись как можно тщательнее сохранить образы, сюжеты и мотивы Стругацких. Для меня лично это оказалось странным и неприятным сюрпризом. Зачем это мне консервированные миры Стругацких? В произведениях самих братьев они выглядят органично и уместно, они там живые. А в синякинских "консервах" они сплющены и запрессованы до полной неузнаваемости. Только иногда попадаются обломки костей, хорошо знакомых по тем временам, когда они были еще целыми... Впрочем, без новаций все-таки не обошлось. Например, в открывающей книгу повести "Инспектор Внеземелья" будущее Стругацких заметно "подработано" под более актуальные представления о "передовых путях развития общества". Деньги там не отменяли, о коммунизме говорят как о досадном идеологическом отклонении далекого XX века, и вообще это будущее больше похоже на благополучное европейское настоящее. Только в космос люди стали летать подальше, да квартирный вопрос окончательно перестал портить им жизнь. Возможно, автор предполагал, что такая модификация сделает модель мира "Полдня" более актуальной? Но зачем актуализировать модель, которая, во-первых, отлично отражает состояние умов советской интеллигенции 60-х годов XX века, а во-вторых, осталась актуальной именно благодаря тому, что она по-прежнему не похожа на все, наблюдаемое нами вокруг себя? В остальном же повесть полностью повторяет по структуре "Стажеров" – только там, где у Стругацких дается панорама портретов ярких людей, осваивающих новые для человечества рубежи, у Синякина инспекторские полеты бывшего космолетчика Алексея Круглова читателю показаны в аспекте открытия новых с точки зрения науки сущностей. Например, в пещерах Луны нашлась разумная жизнь, а на околоземной орбите обнаружился биологический организм, который командует бегами леммингов и эпидемиями гриппа... В "Перекрестке", второй повести сборника, московский журналист обнаруживает в Волгограде (где и живет Сергей Синякин) странную гостиницу с выходами в описанные Стругацкими миры. Причем, как правило, на иные планеты (которые у Стругацких, кстати, всегда выступают как антитезис Земли будущего). Персонажи повести либо претендуют на сходство с известными деятелями фэндома (например, главный герой Дмитрий Баскунчак недвусмысленно ассоциируется с сотрудником журнала "Если" Дмитрием Байкаловым), либо перенесены из произведений Стругацких – и все для того, чтобы на вопрос "в какой из миров ты, братец, выбираешь" последовал вполне предсказуемый ответ... Повесть "Ловушка для нарушителя" попала в эту книгу, видимо, по недоразумению – этот детективно-космический капустник ничего общего, кроме межпланетных полетов, с остальными произведениями сборника не имеет. Повесть произвела на меня впечатление тяжелой архаичности – такие вещи с якобы таинственными попутчиками и якобы внезапной концовкой очень любили второсортные американские журналы фантастики 30-х годов. И, наконец, повесть "Звери у двери", сделанная как будто для очередного тома "Времени учеников" (возможно, так оно и было – она написана в 1999 году). Действие происходит на Марсе через несколько лет после знаменитой облавы на марсианских пиявок из тех же "Стажеров", центральный персонаж – следопыт Феликс Рыбкин, который пытается в тайне от всех приручить одну из пиявок, выживших после оной облавы. Пожалуй, из всех произведений сборника это наиболее достойная вещь – хотя, боюсь, как раз потому, что автор сознательно избегал любых искажений описанного Стругацкими мира. И на этом фоне очень четко проявилось, что мир этот был жив не пиявками, не куполами Теплого Сырта, не всеобщей взаимной тактичностью персонажей и их в высшей степени человеческим отношением друг к другу, а талантом самих Стругацких. Потому что у Синякина опять получился читабельный, но плоский текст, определенно художественный - и совершенно неинтересный... Для меня. Это существенно, потому что я легко представляю себе читателя, который прочитает этот сборник с удовольствием – тем большим, чем больше ссылок на Стругацких он найдет. Я такому читателю искренне симпатизирую, но сам я, увы, уже не таков. Жизнь меня испортила. Избаловала книгами, которые впиваются вглубь меня, книгами, после которых повести Синякина воспринимаются как обидное литературное недоразумение. Обидно мне еще и потому, что его отличная повесть "Монах на краю земли" обещала гораздо большее, и после нее откат Синякина на уровень профессионального, но все-таки "консервировщика", выглядит неожиданно и грустно. Извини, Сергей Николаевич. Как уж прочиталось...
Рецензия написана в январе 2003 года для журнала "ПитерBook".
. |
|
|
|
|
Сергей Синякин.