Взгляд из дюзы

Обозрение фантастики: Cайт Сергея Бережного на Русской Фантастике

 

Воин на Пути совершенства

Рецензия на роман Эйдзи Есикавы "Десять меченосцев"

© Сергей Бережной, 2000

 

Эйдзи Есикава. Десять меченосцевВ предисловии к этой книге Эйдзи Есикаву сравнивают почему-то с Маргарет Митчелл. Это, видимо, одно из широко распространенных и принимаемых без дополнительных комментариев "литературных суждений" - поверхностных и лживых. Наш аналог: "Владимир Орлов - это Булгаков для бедных". На самом же деле передать впечатление от романа Эйдзи Есикавы через выстраивание аналогий с европейской или американской литературой довольно сложно. Это исторический и авантюрный роман - пожалуй, так можно определить характер произведения в первом приближении.

Название "Десять меченосцев" порождено, видимо, убогой фантазией какого-то издательского клерка. Этим словосочетанием два-три раза называют в романе десять лучших фехтовальщиков школы Есиоки - ни разу эта десятка перед читателем не предстает, а принадлежащие к сей группе отдельные меченосцы тянут в лучшем случае на роли второго плана. У автора роман, как это весьма принято в Японии, называется по имени главного героя - "Мусаси".

Имя Миямото Мусаси еще при его жизни - в начале XVII века - стало нарицательным. Безвестный ронин, которого в зрелые годы почитали как Учителя, достигшего просветления; фехтовальщик, прошедший по Пути меча на шаг дальше любого из своих современников, автор знаменитой "Книги пяти колец" - руководства по стратегии, которое писалось для воинов, а ныне, триста пятьдесят лет спустя, стало настольной книгой многих бизнесменов, спортсменов и художников; да и сам Мусаси замечательно владел кистью и резцом...

Роман Эйдзи Есикавы относится к числу книг, "творящих образ". Как кардинала Ришелье мы представляем в значительной степени по "Трем мушкетерам", так и Миямото Мусаси ныне неотделим в сознании японца от характера, описанного Есикавой. Жизнь Мусаси началась с поражения - он пехотинцем участвовал в битве в долине Сэкигахара, в которой войска Токугавы Иэясу, будущего первого сегуна эпохи Токугава, разгромили армию Исиды Мицунари. Битва, которая стала поворотным моментом в истории Японии, стала точкой отсчета и в жизни Мусаси. Отныне он - ронин, единственным достоянием которого остались два меча, горечь пережитого поражения и невероятная - до полного самоотречения - целеустремленность. И - Путь меча, единственная дорога, на которой воин мог найти свою жизнь. Собственно, роман именно о том, как Миямото Мусаси начал идти по этому Пути - именно начал, потому что мы расстаемся с ним через двенадцать лет, когда у него впереди останется Путь более длинный, чем та дорога, которую он успеет пройти ко дню поединка с Сасаки Кодзиро.

Эйдзи Есикава дарит Мусаси прекрасных партнеров для поединков, - а любой персонаж этого романа неизбежно становится участником поединка. Бесхарактерный ронин Матахати, который в заочном поединке с Мусаси, своим другом детства, терпит одно нравственное поражение за другим. Осуги, старая мать Матахати, воинственный характер которой требует наказания Мусаси за то, что он ни в чем не похож на ее сына. Прекрасная Оцу, любовь которой оказывается неизмеримо сильнее самоотречения Мусаси. Такуан, который все время на полпути ближе к духовному совершенству, чем главный герой.

И, конечно, Сасаки Кодзиро, гений фехтования, "темное alter ego" Мусаси.

Эйдзи Есикава пишет грандиозный портрет человека, который огромными трудами и на пределе душевных сил обретает Путь - Путь как смысл, Путь как цель, Путь как средство. И хотя Путь этот и называется Путем меча, но законы его познаются и через Слово, и через Поступок, и через Образ - такой путь европеец назвал бы путем обретения гармонии с миром. В этой гармонии удар меча рождает стихи, слово сбивает с ног, а закат залечивает раны.

Мусаси. Книга Пяти КолецВ отличие от Кодзиро, которого все признают прирожденным гением меча, Мусаси показан как человек, идущий к совершенству тяжело и ценой больших усилий. Их финальный поединок - это схватка "темного" Моцарта-Кодзиро со "светлым" Сальери-Мусаси, и исход этого поединка, даже если отвлечься от его нравственного значения, глубоко символичен - воин, которому Путь дается легко, неизбежно проиграет...

В этой книге побеждают лишь те, кто не знал легких путей.

И потому, видимо, так больно ранит читателя то, что предложенный ему превосходный роман облегчен и унижен переводом не с японского, а с английского языка. Нигде в книге это обстоятельство явно не оговорено, но настрой анонимного предисловия, которое постоянно апеллирует к американской аудитории, почти полное отсутствие языковых реалий, традиционно используемых отечественной школой перевода с японского... Например, нигде в книге нет общепринятых названий японского оружия - это в романе-то о мастере боевых искусств! - взамен всегда используется европейские термины или их жутковатая комбинация. Например, вместо "одати" и "кодати" - "большой меч" и "малый меч". Мусо Гонноскэ в романе "мастерски владеет дубинкой", а не является создателем школы дзе-дзюцу, первым использовавшим в качестве оружия "дзе". Верхом пренебрежения оружейными реалиями стало оружие, которое в романе именуется "цепным шестопером с серпом". А злоупотребление - вплоть до названия книги - термином "меченосец", явной калькой с английского "swordsman"?..

Безусловно, перевод такого объемного романа с японского представляет огромную трудность. Лично я благодарен издательству и переводчику, работа которых позволила мне прочитать "Десять меченосцев" - и отдаленно представить себе "Миямото Мусаси" Эйдзи Есикавы, роман о великом философе и самурае...

 


 

Материал был написан в августе 2000 года. Опубликован с изменениями в газете "Книжное обозрение"
 
 

 

 

 

 

Книги Эйдзи Есикавы

Книги Миямото Мусаси

Экранизация романа "Мусаси"

Эйдзи Есикава. Десять меченосцев

Эйдзи Есикава. Честь самурая

Эйдзи Есикава. История Хэйкэ

Миямото Мусаси. Книга Пяти Колец

Самураи: Меч и душа. Такуан Сохо. Письма мастера дзен мастеру фехтования. Миямото Мусаси. Книга Пяти Колец

"Самурай" (на 2 DVD)

"Самурай" (на 2 VHS)

Русская фантастика и фантастика в Сети