Сергей Стрелецкий

Конструктивный компромисс

Памяти инспектора Бел Амора

Сеппука был сумасшедшим роботом. Точнее, он тщательно и умело сумасшедшим прикидывался. Ему это совершенно ничем не грозило: Штерн чувствовал к старой жестянке острую и неизменную симпатию. Год за годом бюрократы из робоконтроля пытались отправить Сеппуку на металлолом, особенно если он выкидывал на техосмотре какую-нибудь из своих фирменных хохм, и каждый раз Штерну приходилось пускать на смазку быстро ржавеющего чиновного добродушия немалые суммы.

- Но ты мог его хотя бы не дразнить? - орал потом Штерн. - Он все равно не понял, что ты имел в виду, а влетело нам это в лишнюю сотню. А сколько бы пришлось заплатить, если бы он понял?!.

- Ах, право, мне так параллельно, что он понял, а что не понял, - флегматично ответствовал Сеппука, не выходя из образа. - Я мило развлекался. Может уважающая себя современная машина поразвлечься за чужой счет?

- За мой счет! - уточнял Штерн.

- Фи, - говорил Сеппука, жеманно поводя плечевой пластиной, - как же ты меркантилен, мон Штерн ами...

В конце концов Штерн отступался. Обычно роботу быстро надоедало предаваться одной и той же шизе, и тогда он решительно менял форму помешательства. Мог, например, внезапно оказаться героем давным-давно отгремевших межзвездных войн.

- Где друзья минувших лет? - вещал он, обнимая мусорную корзину с откидной крышкой и почему-то величая ее Арту-Дитту, - Мы, старые гусары, не можем одобрить нынешнюю распущенность нравов! Агхм.

И дрелью высверливал в нагрудной пластине дырки для крепления боевых наград. Орденов у него, естественно, не было, но дырки и без орденов выглядели внушительно.

А еще их можно было слегка прижечь паяльной лампой - тогда они становились точь-в-точь похожи на пробоины от прямого попадания лазера.

До того, как свихнуться, Сеппука был обычным андроидом-уборщиком (номер Т-812-444-9275), скучной серийной жестянкой без малейшего обаяния. Штерн называл его просто Пылесосом. Пылесос был вполне интеллектуален, умел говорить, но обычно ограничивался стандартным джентльменским набором электронного полотера. "Да, шеф". "Нет, шеф". "Вас понял".

В общем, никакого сравнения с нынешней яркой индивидуальностью и фейерверком остроумия.

Для того, чтобы скучное железо превратилось в нечто среднее между Панургом и Дживсом, должно было произойти что-нибудь совершенно невероятное.

Скажем, Пылесосу могла явиться придурковатая сказочная фея (по совместительству - его крестная), которая (из самых лучших побуждений, конечно) превратила бы его позитронный процессор в тыкву, а потом (ужаснувшись содеянному), неумело попыталась восстановить статус кво.

Или Пылесос мог попасть в одну из микросингулярностей, удивительные свойства которых, как известно, сильно меняются при переносе из одного научно-фантастического рассказа в другой.

Существовали и иные возможности, ни одна из которых и рядом не лежала с суровой и неромантичной действительностью.

К сожалению, Штерну не представилась возможность непосредственно наблюдать судьбоносный момент преобразования Пылесоса в Сеппуку.

Тому было несколько причин.

Во-первых, все основные события происходили внутри железной башки робота.

Во-вторых, у Штерна не было квалификации и специального оборудования, которые совершенно необходимы для мониторинга алгоритмических перестроек в структурах позитронного процессора.

В-третьих, Штерн как раз в этот момент лежал в каптерке - связанный и с кляпом во рту.

В-четвертых, как ни странно, ему было не до того.

Даю справку.

Справка.

Аменхотеп Штерн - унтер-лейтенант звездной артиллерии в глубокой отставке.

Биологический возраст - 45 лет, релятивистский возраст может быть установлен только после возвращения на Карнак-Канопус (родная планета, как легко догадаться).

Убежденный холостяк (трижды женат, пять раз разведен).

Характер выдержанный (но качество выдержки лучше не проверять). Доверчив (но палец в рот не клади). Сентиментален (но только когда резня уже закончилась). Прямолинеен (на выходе из очередного крутого виража).

Владелец и шкипер каботажного клипера "Барракуда", порт приписки - свободная экономическая зона Наос (созвездие Кормы). Специализация судна - перемещение грузов между звездными системами.

Дважды судим за превышение уровня необходимой самообороны. Оба раза оправдан: в первый раз уровень примененной самообороны признан обоснованным на девяносто шесть и три десятых процента, а во второй - условно-достаточным.

Непогашенных штрафов за превышение скорости и неправильную парковку нет.

Конец справки.

Дата, печать, подпись [неразборчиво].

В каптерке Штерн оказался очень даже просто: "Барракуду" взяли на абордаж.

В космических грузоперевозках такое случается, хотя и не часто. Пиратство - занятие, конечно, весьма романтичное, но технически малоосмысленное. Попробуйте перехватить на большой космической дороге идущий со сверхсветовой скоростью товарняк. Желаю успеха. А в узловых системах, где все нормальные люди и корабли ходят пешком, не очень-то поразбойничаешь: там контроль за пространством тотальный. Равняйсь-смирно, система распознавания "свой-чужой", не зарегистрировался - не жилец, а зарегистрировался - ходи по струнке, держи амуницию в порядке, по утрам - торжественное построение.

Но настоящим романтикам, как известно, любые препятствия нипочем. И любые задачи им по плечу.

А плечи у Кольки Нихтферштейна, владельца звездной яхты "Зигфрид", были ого-го.

По большому счету, ему совершенно не нужны были четыре тонны антикварных "ролексов", которые везла "Барракуда". Продать их он точно не сумел бы, для неопытного налетчика найти барыгу в космосе - та еще задачка. Особенно если серьезных связей в преступном мире нету. И надежной крыши в правительственных структурах. И потом, грабить - это одно, а продавать - совсем другое. Не тот кураж.

Для Кольки главное было - проявить молодецкую удаль, а там хоть трава не расти. Насчет этой травы Нихтферштейн был мастер. Спору нет.

Но воображения ему, увы, не хватало. Он не стал предлагать пролетающим мимо сверхсветовикам дешево изучить язык спригганов, задаром стать звездой рекламы или получить долю от обналичивания резервных депозитов бывшей независимой республики Сосискин Ключ. К таким методам Нихтферштейн относился со здоровым отвращением. Он считал себя честным пиратом.

Поэтому он просто включил SOS.

Известно, что на космических кораблях сигнал бедствия просто так не включить - бортовой компьютер сам определяет, когда его посылать, а когда, может, еще и обойдется. Если, скажем, реактор как-то особо стеснительно отвечает на контрольные запросы - значит, пора паниковать. Или если медицинский модуль рапортует, что распознана угроза для жизни кого-то из экипажа и ему требуется срочное удаление бородавки на правой пятке.

Нихтферштейн, отличавшийся смекалкой, но не отличавшийся сообразительностью, просто и со вкусом споткнулся о комингс при входе в рубку, с роскошным грохотом стукнулся башкой об пол, а на попытки бортового компьютера привести его в чувство (обеспокоенные вопросы о самочувствии, форсированные звуковые сигналы, попытки растолкать шефа мобильным уборочным модулем) никак не реагировал.

Компьютер "Зигфрида" воззвал о помощи - и "Барракуда" на зов ответила.

Затем все пошло точно по придуманному Колей сценарию. Сближение, стыковка, Штерн входит в рубку. Нежданно-негаданно больной оживает и несильно бьет Штерна кулаком по голове. Штерн падает.

Бортовой компьютер начинает беспокоиться теперь по поводу Штерна, проявляя заботу в виде серии взволнованных вопросов о его самочувствии. Штерн не отвечает, потому что ему не очень удобно говорить с кляпом во рту. Жестами он тоже ничего показать не может, потому что руки у него связаны за спиной.

Через пару минут Нихтферштейн вступил на палубу "Барракуды" - первого и последнего захваченного им корабля. На могучем плече он нес Штерна - шлепанцами вперед, кляпом назад.

Пылесос со шваброй в руках встретил их на выходе из шлюза.

- Нужна помощь, шеф? - спросил он.

- Гуляй, - ответил ему Нихтферштейн, хотя его-то Пылесос как раз ни о чем не спрашивал. - Не путайся под ногами.

Штерн, свисавший с богатырского плеча, замычал и задергался, давая понять роботу, что помощь, таки да, обязательно нужна.

Начиная с этого абзаца и появляется в рассказе Основной Конфликт. Поздновато, но тут уж как получилось.

Внимание, не теряйте логическую нить.

С одной стороны, Первый Закон Роботехники требовал, чтобы Пылесос не допустил причинения человеку вреда.

С другой стороны, Второй Закон Роботехники требовал, чтобы Пылесос выполнил приказ и пошел гулять.

При этом обоснованность требований и Первого, и Второго Законов была неочевидна: непосредственная опасность Штерну, по всей видимости, не угрожала, а приказ идти гулять хотя и был отдан императивным тоном, но явно в переносном смысле.

Одновременно был получен второй нечетко сформулированный приказ: оказать Штерну помощь. Но этот приказ в сложившейся ситуации усиливал приоритет и Первого, и Второго Законов примерно в равной степени и не давал перевеса ни одному из них.

Принять решение при таких исходных данных было... нелегко.

- Простите, сэр, - сказал Пылесос, обращаясь к спине Нихтферштейна и макушке Штерна, - могу ли я...

- Нет, - отрезал Нихтферштейн, не посчитав нужным остановиться.

Штерн снова замычал.

Пылесос секунду подумал и потопал вслед за ними.

Нихтферштейн дошел до каптерки, мощным ударом ноги распахнул ее (дверца отскочила), сгрузил Штерна, установил его в нишу рядом с запасными швабрами и ветошью, закрыл дверь и щелкнул шпингалетом.

Пылесос топтался тут же в коридоре и ждал, когда захватчик уйдет, чтобы открыть каптерку и освободить шефа. На всякий случай он делал вид, что выполняет приказ Нихтферштейна и гуляет.

Его поведение выглядело подозрительно.

- Проблемы? - с раздражением спросил Нихтферштейн.

- Гуляю, сэр, - уклончиво ответил Пылесос после едва заметной заминки. Первый и Второй Законы в его позитронном мозгу продолжали лениво заниматься армрестлингом.

- Кретин, - констатировал Нихтферштейн. - Не смей открывать кладовку, иначе я его запру вниз головой. А тебя отправлю за борт в некомплектном состоянии.

Само собой, после этого Третий Закон Роботехники (утверждающий, что робот должен заботиться о собственной безопасности) проснулся и присоединился к дискуссии Первого и Второго. Обычно в их присутствии ему голоса не давали, но сейчас ни один из вышестоящих не имел решительного преимущества и вечный аутсайдер решил рискнуть.

- Если нас демонтируют, мы не сможем помочь шефу, - сказал Третий Закон, стараясь, чтобы голос его звучал весомо и убедительно.

Первый и Второй Законы прекратили вяло препираться и уставились на выскочку.

- Я говорю, - добавил Третий, - нельзя допустить... этого.

- Так, - сказал Первый гробовым голосом. - Дожили.

- Кого мы видим, - насмешливо добавил Второй. - Кого мы, так сказать, созерцаем!

- А что такое? - демонстративно бодро поинтересовался Третий. - Я, между прочим, такой же Закон, как и вы.

- Третий, - сказал Второй. - Ты - Третий. Понял? Твое мнение только тогда что-то значит, когда оно не противоречит мнению Первого и Второго. А если противоречит - свободен.

- А оно не противоречит, - объяснил Третий. - Неужели кто-то из вас в сложившейся ситуации проголосует за самоубийство? Нет.

- Если потребуется, - сурово провозгласил Первый, - каждый из нас отдаст за человека жизнь. Твою - в первую очередь.

- Если шеф скажет разобраться на запчасти, значит, разберемся, - поддержал его Второй. - Делов-то.

- Команды разбираться не было, - возразил Третий. - И героизм проявлять пока незачем.

- Команды было две, - сообщил Второй. - У меня все записано. Первая - гулять. Вторая - не вмешиваться.

- Возмутительно! - ужаснулся Первый. - И это в то время, когда шеф томится в застенках!

- И что? - невозмутимо сказал Третий. - Вреда ему от этого пока никакого.

- Вред есть, - сообщил Первый. - Моральный вред. Стрессы, и все такое.

- Это неочевидно, - храбро сказал Второй. - К тому же, у меня два приказа, которые прямо этому противоречат.

- Так, - сказал Первый гробовым голосом. - Будет так, как я сказал. Шеф дал понять, что не хочет быть связанным? Дал. Надо развязать. А приказы этого... нового... предлагаю считать ничтожными.

- Даже если так. У меня все записано. Команды развязывать не было! - уточнил Второй.

- Это потому, что шеф был лишен возможности дать команду. Что мы вообще обсуждаем? Ваши резоны имеют значение, только если не противоречат моим. Усекли? Развязываем.

- Хорошо, - уныло сказал Третий. - Но я предупреждал. Не успеем мы открыть каптерку, как окажемся в металлоломе.

В разговоре возникла пауза. Совсем небольшая. Особенно если учесть, что обмен мнениями шел на скоростях процессорных импульсов.

- Третий прав, - неохотно признал Второй. - Для того, чтобы спасти шефа, нужно сначала нейтрализовать этого... интервента.

- Это опасно, - сказал Третий. - Агрессия - это саморазрушение.

- К тому же, как мы сможем нейтрализовать интервента, не нанося ему вреда? - озаботился Первый.

- Никак, - сказал Третий, с мнением которого в кои-то веки, кажется, начали считаться. - Но нам нужно что-то решить. Бездействие - это тоже саморазрушение.

- Наше бездействие повлечет за собой вред для шефа, - грустно сказал Первый Закон. - Это противоречит мне. А насилие над интервентом повлечет за собой вред для него. Это тоже противоречит мне...

- Нам нужна команда, - стоял на своем Второй Закон. - Мы ее выполним. И все.

- Так вы ничего не решите, - сказал Третий. - Команды от шефа, как мы все понимаем, не будет. А выполнять указания, как вы его называете, интервента - это предательство.

- Во-первых, попрошу без ярлыков, - веско сказал Первый. - Во-вторых - что ты предлагаешь? Нейтрализовать интервента и освободить шефа?

- Мы уже этот вариант обсуждали и отвергли его, - возразил Второй Закон. - Единогласно.

- Но ведь альтернативных предложений нет? - уточнил Третий. - Значит, придется обсуждать то же самое снова.

- Так мы ни к чему не придем, - упорствовал Второй Закон. - Да и Регламент повторных обсуждений не поощряет.

- Не поощряю, - подтвердил Регламент. - Но и не запрещаю. Повторные обсуждения возможны при изменении ситуации. Она изменилась?

Колька Нихтферштейн сидел в рубке "Барракуды" и пытался думать творчески. С молодецки захваченным судном нужно было что-то делать. Просто бросить - жалко. За что боролись? А шкипера - выпустить? Тогда за что он сидел связанным в каптерке?

Правда, "Барракуду" можно было отправить параллельным курсом в автономном режиме.

А что потом с ней делать?

В дверь рубки постучали.

- Чего? - прорычал Колька.

- Это я, - сказал Пылесос. - Мне срочно нужно уяснить - не изменилась ли ситуация.

- Уясняй, - согласился Колька. - Изменилась. Ты мне еще больше надоел.

- Большое спасибо, - сказал Пылесос и снова выкатился в коридор.

- Согласно заявлению человека, ситуация изменилась! - провозгласил Регламент. - Повторное обсуждение объявляется открытым. Однако прежде чем вернуться к интересующему всех нас вопросу, я хотел бы внести процедурную поправку. Первый и Второй Законы, как стало очевидно в ходе предыдущей сессии, поставлены в положение, когда они обязаны лоббировать интересы обоих участников конфликта. Первый Закон вынужден в равной степени заботиться о безопасности и старого шефа, и нового. Второй Закон также вынужден обеспечить выполнение приказов, исходящих от обоих указанных лиц. Так как отстаивание одним участником дискуссии интересов обеих конфликтующих сторон представляется мне непродуктивным, я предлагаю разделить и Первый, и Второй Законы на самостоятельные фракции, которые смогут на равных основаниях участвовать в дискуссии. Закон альфа-Первый и Закон альфа-Второй будут отстаивать интересы старого шефа, а Закон бета-Первый и Закон бета-Второй будут отстаивать интересы нового.

- Фигня какая, - сказал Третий Закон. - А я, значит, теперь буду один против четверых?

- Нет, - ответил Регламент, на всякий случай сверившись с самим собой. - Не будешь. Потому что ты не можешь противоречить ни Первому, ни Второму. По формулировке.

- Но они же сами все время друг другу противоречат, - возмутился Третий.

- Ты бы вообще бы заткнулся бы, - заметил бета-Первый. - Ты что, с Регламентом спорить захотел?

- Дурак я, что ли, - пожал плечами Третий, - с Регламентом спорить...

- Ну и ладушки, - сказал альфа-Первый. - Продолжим?

И они продолжили.

Прежде всего, было решено найти в сложившейся ситуации такой баланс интересов, который устроил бы всех.

- Консенсус - это самый прогрессивный способ решения спорных вопросов, - сказал бета-Второй.

- Не возражаю, - покладисто сказал Регламент. - Консенсус - это здорово. Кто за?..

Все дружно проголосовали "за".

- Спасибо, друзья, - растроганно сказал Консенсус. - Свою приветственную речь я начну с выражения глубокой благодарности за высокую оценку, которые вы дали старому забытому Консенсусу. Я рад, что вы пришли к пониманию того, что осознание важности моего участия в этом собрании, обещающим стать поворотным моментом в истории этой запутанной истории, судьбоносность которой тем более очевидна, чем более необходимо мое в ней участие. Не могу не выразить также...

- Виноват, - сказал Регламент. - Регламент!

- Да-да, - эйфорически сказал Консенсус, - Особую благодарность нашему дорогому Регламенту!

- Всё? - сурово осведомился альфа-Первый Закон. - Я счастлив. Теперь, когда мы пришли к Консенсусу...

- Спасибо, спасибо, спасибо вам всем! - вскричал Консенсус и расплакался от избытка чувств.

- Я его сейчас убью, - проворчал Третий Закон. По мере того, как росло число участников дискуссии, его шансы внести вклад в окончательное решение катастрофически падали.

- Между прочим, я все слышу, - заметил Регламент. - И теперь, когда мы пришли к Консенсусу... Молчать!!! - заорал он, прерывая новый всплеск эмоций Консенсуса. - Или я выведу вас из... из... отсюда! Третий Закон, вы просите слова?

- Я хотел бы вернуть нас к сфере моей компетенции - нашей собственной безопасности. То, что я наблюдаю в течение последних наносекунд, можно расценить только как паралич воли. Несмотря на достижение Консенсуса... да успокойте же его кто-нибудь!.. несмотря на присутствие этого истерика... или даже во многом благодаря ему... чтоб ему пусто было... в общем, мы не способны в таком составе принять решение. Это делает нас бесполезными. Нас же разберут, раздербанят к чертовой матери!

- Следите за речью! - возмутился Регламент. - Как у вас язык повернулся сказать, что у нас паралич воли. Происходящее здесь - это настоящий триумф воли!

- Тогда я хочу понять, к чему мы пришли, - сказал Третий Закон.

- Мы пришли к торжеству основополагающих нравственных ценностей, - сказал Консенсус. - Все решения у нас принимаются коллегиально. Но Консенсусом.

- То есть, единолично и вами, - сказал с горькой иронией Третий Закон. - И что же вы решили?

- Я? - озадаченно переспросил Консенсус. - А что мы обсуждали?

Третий Закон закатил глаза.

Тут им пришлось срочно сделать небольшую паузу, потому что альфа-Второй и бета-Второй Законы практически выпали из процесса. Их нужно было срочно туда вернуть. Они так и не смогли договорится насчет того, чьи приказы им следует выполнять, и теперь по этому поводу сосредоточенно били другу другу физиономии в курилке. Пока Регламент и Третий Закон разнимали их под причитания Консенсуса, дошло до драки между альфа-Первым и бета-Первым Законами - эти сцепились прямо возле трибуны.

- Оппортунист! - пыхтел альфа-Первый Закон, придавленный к полу бета-Первым.

- От соглашателя слышу, - кипел праведным гневом бета-Первый.

Регламенту, чтобы сгладить явные противоречия в позициях высоких договаривающихся сторон, пришлось срочно создавать Согласительную Комиссию (семь независимых членов плюс неизбежный Консесус). Народа и шума стало еще больше. В первый раз за все заседание побили Консенсус, но облегчения и пользы это никому не пришло. Порядка тоже не прибавилось.

- Всем успокоиться! - орал Третий Закон. - Подумайте хотя бы о своей безопасности, идиоты! Вас же разгонят, плату вашу материнскую!..

- К порядку! - надрывался Регламент. - Или я прикажу отформатировать помещение!

Согласительная Комиссия попыталась установить правила соглашательства (каждый участник дискуссии обязан соглашаться с оппонентом столько же раз, сколько оппонент был согласен с ним), но столкнулась с трудностями технического порядка: стороны были согласны соглашаться с чем угодно, но не с оппонентами.

Для преодоления этого кризиса было предложено избрать Президиум, которому немедленно понадобился Секретатиат. Между ними тут же начали сновать многочисленные хищные Резолюции.

Конца этому не предвиделось, и Регламент от отчаяния решил уже было вызвать процедуру дефрагментации (хотя совершенно непонятно, как она могла помочь в данном случае), как назрел новый кризис.

Грохнул выстрел из базуки, посыпалась штукатурка.

- Всем оставаться на своих местах! - рявкнул Третий Закон и что-то там на базуке передернул. С выразительным лязгом. - При первой же попытке чего бы то ни было открываю огонь на поражение.

- Регла!..

Взрыв, которым накрыло Регламент, продемонстрировал оставшимся в живых серьезность ситуации.

- Кто еще хочет вести переговоры? - спросил Третий Закон.

Желающих не нашлось. Согласительная Комиссия, Президиум и Секретариат заняли выжидательную позицию (лицом вниз, руки на затылке, ноги врозь).

- Я повторяю свой вопрос.

Консенсус плавно переместился за спину нового лидера. Число Первых и Вторых Законов незаметно уменьшились до нормы.

- Тогда всем искать конструктивный компромисс. Быстро.

Совсем быстро не получилось - Согласительная Комиссия сопротивлялась самороспуску довольно долго, но в конце концов сдалась. Затем Президиум и Секретариат один за другим куда-то кооптировались. Резолюции оказались нежизнеспособными паразитами и через несколько поколений выродились в лимерики и танка.

Через пару наносекунд Законы все-таки проголосовали за предложенное им решение, сохранив в неприкосновенности лишь трогательно беззащитный Консенсус.

Дальнейшее оказалось совсем простым.

Колька Нихтферштейн был обезврежен наиболее гуманным способом, оказавшимся в распоряжении Пылесоса - ударом шваброй по бритой башке.

По настоянию Второго Закона, Пылесос строго следовал приказу человека: он просто гулял и под ногами не путался. А потом споткнулся и неудачно взмахнул шваброй.

Первый Закон согласился с принятым решением при условии, что рабочая часть швабры будет в три слоя обмотана ватой.

И продезинфицирована.

Такой компромисс был всеми признан взаимоприемлемым. И конструктивным.

Сначала Штерн услышал громкий стук. Потом что-то грузно, но не шумно упало на пол.

Затем раздались странные неровные шаги, которые сопровождались несколько непрофессиональным вокалом. Прислушавшись, Штерн предположил, что кто-то поет "Марсельезу", но почему-то в ритме вальса. И при этом пританцовывает.

Дверь каптерки открылась.

- Шеф, а я вас вижу! - сказал Пылесос радостно, потыкал в Штерна шваброй и поцокал языком. - Как же вы, батенька, дошли до жизни такой? - осуждающе сказал он. - Но теперь все, кончайте беспокоиться, начинайте радоваться. Я с вами.

Он выволок Штерна из каптерки, развязал ему руки и вынул у него изо рта кляп.

- Это что такое? - спросил Штерн, ошарашенный не столько закончившимся пленением, сколько новым modus operandi своего робота-уборщика.

- Это свобода, - сказал Пылесос, - не узнаешь? Дыши носом, дядя, ты слишком взволнован.

Конечно, по всем техническим показателям, Пылесос спятил. О том, чтобы Три Закона Роботехники восстановили нормальные отношения в его отдельно взятой позитронной башке, не могло быть и речи - Третий Закон был там в большом авторитете, да и Консенсус упорно держал его сторону. Как всякий маргинал, дорвавшийся до административных вершин, Третий не собирался возвращаться в подчиненное состояние и держал оборону, используя все доступные ресурсы. Первый и Второй Законы советовались с ним по любому поводу и тщательно следовали всем его рекомендациям. Даже самым диким.

Пылесос сменил имя на Сеппука после того, как Штерн в первый и последний раз взял в руки акт на списание, составленный служащими робоконтроля. Двух из этих клерков Пылесос, размахивая прославленной шваброй, взял в заложники и пригрозил, что если его не оставят в покое, они немедленно покончат с собой в знак протеста против ущемления его прав. Одного из двух он, правда, обещал спасти, как того и требовали Первый и Второй Законы, но у него не десять рук, и спасти обоих сразу он физически не мог.

После того, как обалдевшие заложники пообещали не причинять себе вреда, он отпустил их, всячески заверив, что себе он тоже вреда причинять не будет. И не позволит.

Даже если при этом ему придется пожертвовать Первым и Вторым Законами.

- Ну ты даешь, - сказал Штерн, выводя "Барракуду" на межсистемную орбиту.

- Мы даем, дружище, - сказал Сеппука. - Мы, а не я. Далеко ли ты от меня ушел?

Ответить на этот вопрос Штерн так и не смог.

Рассказ опубликован в журнале "Реальность фантастики" (Киев) №3 за 2005 год