"Низкий жанр" Средневековья

Бьяджо д'Анджело. Пародия в средневековой романской литературе (1250–1350). - М.: ОГИ, 2003.

Средневековая литература? И в этом вопросе я тоже не специалист. Но интересуюсь активно. Вот книжки из серии "Литературные памятники" на полке стоят. Виноват — не просто так стоят, а с интересом читаются.

К человеку, который утверждает, что прочитал от корки до корки толстенный том "Смерти Артура" сэра Томаса Мэлори, или даже гораздо менее толстую "Историю бриттов" преподобного Гальфрида Монмутского, нормальные люди относятся с подозрением. Нормальный человек не видит причины продираться через архаичное многословие, многочисленные повторы, романскую тяжесть и готическую вычурность текста, который и как художественное произведение-то сегодня воспринимается через силу...

И тем не менее — вот он я. Читал. И даже с удовольствием. И особенно радовался, когда за прихотливыми виньетками цветистого слога вдруг открывал для себя живого человека. Средневековый автор, хотя и вставал привычно на котурны, берясь за перо, нет-нет да и выдавал себя — забавной проговоркой, наивным анахронизмом, сетованием на мелкую личную неудачу... И о фрейдизме тогда еще никто не подозревал, поэтому и авторские комплексы послушно и закономерно выливались прямо в текст.

Это уже потом, когда Средневековье эволюционировало в Возрождение, появился раскованный Рабле и навсегда своим великим смехом преобразил литературу. До него к Слову положено было относиться с наивозможнейшей серьезностью, ибо — и в Начале было слово, и слово было Бог.

Но — нет правил без исключений, как нет действия без противодействия. Средневековье даже в самые мрачные времена умело смеяться, хотя смех этот по понятным причинам тогда не получал "гражданских прав" в литературе. И именно этим смехом заинтересовался итальянский исследователь Бьяджо д'Анджело.

Его книга невелика, не слишком подробна и не претендует на значительное место в медиевистике — как и ее тема, она в значительной степени маргинальна, этакие заметки на полях мировой культуры. Но прошу обратить внимание, что эти поля просто-таки испещрены такими заметками! Даже адски серьезный шедевр Данте был назван "Комедией", а сатирическим выпадам в нем просто несть числа.

Пародийный "комментарий" всегда оставался неотъемлемой частью литературного процесса, и д'Анджело разбирается в этой веселой скорописи с увлечением и азартом, выявляя закономерности параллельного развития народной пародии и ее "придворного" объекта — от площадного фарса и фабльо до "Декамерона", который, при всей его значительности, до сих пор, кажется, с точки зрения его пародийного содержания вообще никем из исследователей не рассматривался (тут я, не доверяя своей эрудиции, сошлюсь на утверждение Е.М. Мелетинского — автора предисловия, а прежде того — автора нескольких крупных работ по медиевистике).

Забавно, что, избрав предметом увлеченного исследования "низкий" жанр, д'Анджело продолжает определенно делить искусство на "настоящее" и "ненастоящее". Причем к последней категории он относит, например, "Имя розы" своего соотечественника Умберто Эко, упрекая оного за чрезмерную риторичность и рассудочность. Не вступая в дискуссию с автором, тем не менее, позволю себе отметить, что именно произведения "низкого", то есть "ненастоящего" и даже "массового" искусства являются культурной адаптацией достижений искусства "настоящего", то есть (впадать в ересь, так уж до логического дна) следующим витком его эволюции...

Остается отметить, что д'Анджело считает себя учеником и последователем М.М. Бахтина (его статус классика мирового литературоведения XX века давно уже стал свершившимся фактом), а работу свою написал на русском языке, так что издательству "ОГИ" даже не пришлось ее переводить с итальянского.

Материал опубликован в журнале "ПитерBook", №11 за 2003 год.