Несколько главных слов

Что-то вроде апологии

Детство

Кир Булычев был всегда. Я научился читать году в семидесятом - и Кир Булычев тогда уже был очень активно. Слово "был" в предыдущем предложении - полное сказуемое. Обозначает оно все сразу: существовал сам по себе, в семье и трудовом коллективе, работал по специальности (историк-востоковед), а "для души" писал и переводил фантастику.

Я об этом тогда, в семидесятом году, еще не очень знал. Словосочетание "очень знать" здесь следует понимать так: маленький был, не соображал еще достаточно хорошо. Дальше я стал соображать еще хуже, но речь не об этом, а о том, что рассказ идет о временах для меня уже вполне исторических. Человек читать-писать научился, значит, доисторические времена для него закончились.

Несмотря на вполне доступную возможность (по причине грамотности) вести подробнейшие дневники, я в те времена их почему-то не вел. Из-за этого теперь никак не выяснить, когда же я впервые прочитал "Девочку с Земли". Книга, обложку которой я помню, вышла в 1974 году - мне тогда было семь лет с копейками. Но я совершенно уверен (в частности, из-за отсутствия тогдашних дневниковых записей), что эту книгу я читал и в более раннем возрасте. Читал, понимал, любил и ценил.

Во всяком случае, в первый класс я пошел с опытом XXI века за плечами. Опыт был, понятно, не мой, а девчоночий, но я подошел к нему творчески и без догматизма.

Отрочество

К тому возрасту, когда я был уже в состоянии воспринять основы догматизма, вышла новая книга про Алису.

"Сто лет тому вперед" я читал в библиотеке. Книгу эту выдавали только в читальном зале и читать ее можно было исключительно в присутствии взрослой тети. И вообще, мне ее (книжку, а не тетю) дали только потому, что у меня мама работала в той же библиотеке. А иначе - видал бы я только тетю, а книжки бы не видал. Ее (книжку, а не тетю) издали в самом большом детском издательстве тиражом в сто тысяч экземпляров, так не то что для детей - для детских библиотек этих ста тысяч не хватило. Книжка стоила всего 70 копеек. Семьдесят копеек я мог скопить за два дня. Максимум - за три. Но купить эту книжку я не мог, потому что она нигде не продавалась. Нигде. Даже за три рубля ее нельзя было получить насовсем.

Поэтому я после школы шел в читальный зал библиотеки - читать о том, как прилетевшая из будущего Алиса Селезнева воюет с космическими пиратами в современной Москве. И больше всего я расстраивался, что пират Крыс не похож на себя самого. В "Путешествии Алисы" он совсем по-другому превращался. Это было несправедливо, вообще! Но все равно - книжка была потрясающая.

Она была круче, чем "Москва - Кассиопея".

Юность

А фильм "Через тернии к звездам" был еще круче.

Когда он вышел на экраны, я уже учился в восьмом классе. Вырос, кстати. В первых трех классах на физкультуре стоял второй с конца строя, после седьмого класса - третьим-четвертым от начала. Было чем гордиться.

Зато появились очки - не то от того, что как-то раз особенно неудачно получил пяткой в глаз, не то из-за постоянных ночных чтений под одеялом. Батарейки в фонарике садились только так.

Примерно тогда же, кажется, начал запоминать фамилии писателей. Булычева запомнил первого - у него было больше всего опубликовано рассказов в "Химии и жизни" и "Знании - Силе". Одни рассказы были просто хорошие, а другие про Великий Гусляр. "Не гневи колдуна", "Паровоз для царя", "Градусник чувств", "Любимый ученик факира", "Ретрогенетика"...

Двадцать лет прошло - до сих пор не иссякла моя любовь к пенсионеру Ложкину. И еще к профессору Минцу и репортеру Мише Стендалю. Я даже какое-то время свои заметки в фэнзинах и газетах подписывал "М.Стендаль". Все думали, что выпендриваюсь, а это просто добрая память. "Каждому есть что вспомнить".

Меня никто не предупреждал, что фильм "Шанс" снят по повести Булычева. Прихожу в кинотеатр как-то в воскресенье, гаснет свет - и вдруг на экране Корнелий Удалов. Мама. Это как?! А вот Саша Грубин. Знакомые до последней черточки. Убиться хочется от неожиданного счастья. А "Марсианское зелье" я тогда еще не читал, прочитал только лет через пять. Смотрю фильм - и, вот, Великий Гусляр - ну как настоящий.

А еще в "Химии и жизни" печаталась гениальная повесть "Похищение чародея". Конечно, подросток-я ее воспринял совсем не так, как автор задумывал, но ведь именно с этой повести начался мой "взрослый" Булычев...

О главном

Нет, вы чувствуете? Чувствуете, к чему я гну?

Конечно, Булычев был не единственным хорошим писателем, кого в "Химии и жизни" и "Знании - силе" публиковали. Там вообще был заповедник сказочников. Боря Штерн там был - нигде его не было, только там. "Знание - сила" новые повести Стругацких печатал...

Но Булычев был со мной постоянно и неотлучно. Сначала повестями про Алису в "Юном технике", потом "Снегурочкой" в сборнике "Люди как люди" и несравненным "Перевалом" в "Знании - силе"...

Уже потом я узнал, что и фантастические повести, якобы писавшиеся "вместе с читателями" "Пионерской правды", тоже были его.

Одно время его принято было ругать за количество написанного и говорить, что он исписался. Я даже что-то такое сам подвякивал. Совершенно искренне, между прочим. Очередная повесть про Алису оказалась хуже, чем прежние. И "гуслярские" рассказы, вроде, были уже "не те". Ясен пень - исписался Булычев. На одной "Аэлите" ему даже кто-то вопрос задал - не считает ли он сам, что пишет теперь ниже своих возможностей. А Булычев честно сказал, что не считает. И даже объяснил - мягко, без нажима, - почему именно он так не считает. Писатель, сказал он, не может писать ниже или выше своего уровня.

Я только теперь, по большому счету, дорос до понимания его ответа. Мне никогда не понравятся новые приключения Алисы Селезневой - я не смогу погасить детский восторг перед теми - первыми, классическими. Мне никогда не понравятся новые "гуслярские" рассказы, так как я никогда не избавлюсь от пиетета перед теми, давними, вечными. Не автор стал хуже писать - я стал иначе читать.

Я теперь читаю "Реку Хронос" и "Заповедник для академиков", "1185-й"... Или - "Перевал"... Или - "Похищение чародея"... Или - пересмотреть "Слезы капали"...

И напоследок - о главном. Ради чего, собственно, и затеял я эти заметки.

Спасибо Вам, Игорь Всеволодович.

Хотел было поблагодарить Вас от имени всех тех, кто вырос на Ваших книгах и фильмах. Таких наверняка побольше сотни миллионов. Но мне эти сотни миллионов, в общем, на "спасибы" мандатов не давали... Поэтому - просто от меня: спасибо.

Да! И от Настёшки моей - еще одно спасибо. Она просила, чтобы Вы передали Алисе привет.

Вы уж не забудьте, пожалуйста.

Здоровья Вам. Удачи. Мы Вас любим.

Материал написан в январе 2000 года, опубликован впервые на сайте интернет-магазина "оЗон".

Умер Кир Булычев

5 сентября 2003 года в возрасте 68 лет скончался выдающийся российский писатель Кир Булычев (Игорь Всеволодович Можейко).

Он родился в Москве 18 октября 1934 года. В 1957 году окончил Московский Государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Работал переводчиком и корреспондентом АПН в Бирме, корреспондентом в журнале "Вокруг света". В 1962 году окончил аспирантуру Института востоковедения АН СССР и с 1963 года стал штатным сотрудником этого института. В 1965 году защитил кандидатскую диссертацию по теме "Паганское государство (XI-XIII века)". В 1981 году - докторскую по теме "Буддийская сангха и государство в Бирме". Всю жизнь он занимался и наукой, и литературой, не отдавая предпочтения ни одной из этих областей.

Фантастику начал писать в 1965 году и практически сразу же стал широко известен - во многом благодаря невероятному творческому диапазону. Цикл произведений о "Девочке будущего" Алисе Селезневой стал бесспорной классикой советской детской литературы, иронический цикл о Великом Гусляре вошел в золотой фонд советского юмора, а его рассказы, написанные в манере лирической, философской и "реалистической" фантастики привлекли к нему внимание серьезных читателей.

Он был - и остается - бесконечно любим и бесконечно популярен. Мы с детства помним и любим его книги. И мы уверены, что их будут читать и любить наши дети.

И я не могу, не хочу, не умею поверить, что должен с Вами прощаться...